Если калибр пушек увеличить на 54 мм, то возрастет вес самих пушек, а следовательно, и орудийной башни. Японцы на линкорах типа «Ямато» ставили пушки калибром 460-мм. Один ствол — 165 тонн. Три ствола — 495 тонн. Но стволам нужны подъемные механизмы, противооткатные устройства… И все это надо поместить во вращающуюся башню с лобовой броней 650-мм — полметра с гаком. Общий вес каждой башни получился 2510 тонн (J. Campbell. Naval Weapons of World War Two. London: «Conway». 1982. P. 180). Каждая такая башня имела 268 человек экипажа и боекомплект в 100 выстрелов на ствол, 300 — на башню. Вес снаряда — 1460 кг, вес заряда — 330 кг. Но это мы, понятно, не учитываем.

Это все — пример для понимания нашей психологии: калибр пушек увеличили на 54 миллиметра, вес башни возрос на 802 тонны.

Это трудно воспринимается. Вот именно на такой психологический эффект и рассчитывали коммунисты.

Психология — оружие, которым кремлевские историки владеют мастерски. Объявив, что некоторые устаревшие советские танки имели ресурс «всего лишь…», коммунисты вызвали бурю смеха и веселья. Наш мозг не принимает такую цифру, наш мозг протестует. Коммунисты объявили смешную цифру, и нас после этого не тянет на сравнения. Нам и без сравнений ясно, что в Германии не могло быть таких смешных цифр.

Вот так понемногу из малых (и вполне достоверных) фактов складывается картина: Гитлер — коварный злодей, вооруженный до зубов, грызущий Европу, а Сталин наивный дурачок, ни к чему не способный, к войне не готовый и ни для кого угрозы не представляющий, и армия у Сталина состоит из придурков, и танки изношены до такой степени, что у некоторых ресурс, смешно сказать, всего лишь 40-150 часов…

Какую методику мы ни применим, спорить нельзя — активная жизнь танка коротка. И совсем не зря танк почти всю свою жизнь стоит. Не зря его перевозят с места на место на тяжелом прицепе, на трайлере. Мы думаем: это для того, чтоб танк дороги не ломал. Но вот идет война в пустыне, и все равно все воюющие страны везут танки по пустыне на трайлерах, где только это возможно. Да почему же? Да потому, что танк быстро изнашивается.

Чтобы понять это, обратим наше внимание на гоночный автомобиль. Его цена несравненно больше цены обычного автомобиля. Гоночным автомобилем управляет профессионал звездного класса, а рядом — целая команда ремонтников. Странное дело: обернулся автомобиль несколько кругов, а ему уже колеса меняют, ему двигатель регулируют. Колеса у него вроде самые лучшие и двигатель, какой нам не снился. Отчего же гоночный автомобиль все время ремонтируют, а моя драндулетка седьмой год ходит, мили сотнями тысяч отсчитывает? Да оттого, что гоночный автомобиль работает на пределе возможного и за этим пределом.

Теперь обратим внимание на олимпийского чемпиона: огромный человечище, мускулы — залюбуешься, и весь обвешан медалями. Но странное дело — пробежал всего сто метров (сто!) и отдышаться никак не может, и падает на траву, и врачи вокруг него суетятся и тренеры.

А я вокруг стадиона могу три раза обойти и не падаю.

В чем же разница?

В том разница, что я хожу не очень напрягаясь, а он бежит так, чтобы умереть или победить.

Вот и танк из той же породы. Танк работает на пределе, за пределом и всегда в экстремальных ситуациях. Танк несет массу брони, агрегатов, механизмов, вооружения и боеприпасов через грязь и песок, в жару и мороз, он идет через камни и болота, его бросает с ухаба на ухаб. Мало того, каждая секунда жизни танка может оказаться последней, и потому водитель то рвет с места до самого предела, то тормозит, то внезапно разворачивает, то снова гонит его вперед на всю мощь двигателя. В бою танк бьет своим лбом локомотивы и вагоны, ломает стены, заборы, деревья, давит людей и машины. Ему тоже достается…

Потому танк долго не живет. Он может долго жить в ангаре, ожидая своего часа.

Когда не очень умные (или не очень честные) историки смеялись над некоторыми советскими танками, ресурс которых был «всего только…», я говорил: давайте сравним.

Но ни один из смеющихся не спешил сравнивать… А между тем у Гитлера были свои проблемы. 29 июня 1941 года в подземном бетонном бункере Гитлера идет совещание высшего командного состава. Прошла первая неделя войны, и решается принципиальный вопрос, как использовать 4-ю танковую группу. Есть два варианта. Первый: бросить ее прямо на Москву. Второй: сначала — на Ленинград, а уж потом на Москву. От границы до Москвы по прямой — 1000 километров, а если ударить на Ленинград, а потом на Москву, то получается 1700, И раздаются голоса, что хорошо бы двух зайчиков убить — и Ленинград, и Москву. А другие говорят: нельзя времени терять, надо прямо на Москву. Мнения разделились, и в этом споре мудрый генерал-полковник А.Йодль обращает внимание на то. что «движение танковых соединений на Петербург может превысить их моторесурс».

Операция планируется в обстановке, когда сильного сопротивления Красной Армии не ожидается, стоит жаркое лето, если дороги плохие, можно идти просто вне дорог, танк в конце концов не для дорог придуман. При скорости 25 км/час расстояние в 1700 километров можно пройти за 70 ходовых часов. Если маневрировать, уходить в сторону, возвращаться, отходить, снова идти вперед, то и тогда 100 ходовых часов вполне достаточно, чтобы от границы дойти до Питера, а потом до Москвы. Но мудрый генерал проявляет беспокойство. А в беспокойстве проявляется знание. Генерал знает, чем пахнет настоящий танк, и видел его не только на параде. Поэтому для него цифра 40-150 часов не могла показаться смешной. Если бы у всех германских танков на 22 июня было по 150 часов ресурса, то и проблем бы не было: дошли бы до Питера, захватили его, а потом дошли бы до Москвы. Но нет у германских танков 150 часов. Видимо, у большинства нет и 100. Оттого и беспокойство.

Истекла вторая неделя войны. 3 июля 1941 года генерал-полковник Ф.Гальдер делает запись в служебном дневнике: «Кампания против России выиграна в течение 14 дней». В тот же день решается вопрос, куда повернуть 2-ю танковую группу из-под Смоленска. Обсуждаются две возможности: Смоленск — Харьков — 744 км и Смоленск — Азовское море — 1150 км. Еще нет ни грязи, ни снега, ни мороза, сопротивления Красной Армии не предвидится: в германском руководстве решили, что война уже выиграна. Надо просто совершить марш танковыми колоннами, которым, как предполагается, никто не помешает. Но возникает вопрос, хватит ли ресурсов у танков? Танки воюют уже две недели, танки уже сильно изношены, а до Харькова при скорости 25 км/час надо потратить 30 часов ходового времени. Генералы, которые знают толк в танках, высказывают вполне обоснованные опасения: хватит ли ресурсов? А до Азовского моря и того дальше — 40-45 часов.

Коммунистические историки смеются над малым ресурсом некоторых «устаревших» советских танков. Но люди, которые планировали и вели войну, не смеялись над ресурсом в 30, 40, 45 часов. Нехватка или наличие такого ресурса означали победу в войне или поражение.

А теперь разберем вопрос: были ли сталинские танки с ресурсом в 40-150 часов опасны для Германии? Или, другими словами, какой минимальный ресурс должны были иметь советские танки для нанесения сокрушающего удара?

Давайте считать вместе.

От советской границы до нефтепромыслов Плоешти — 180 км. Это чистая открытая местность. Тут у самых границ были сосредоточены войска Одесского военного округа. В их составе 1043 танка (А.Г.Хорьков. Грозовой июнь. М.: Воениздат, 1991. С.21). В ближайшее время округ должен был дополнительно получить еще 220 танков. Кроме того, против Румынии был развернут 16-й механизированный корпус (608 танков) соседнего округа. Позади этих войск в первой половине июня на железнодорожных станциях разгружались соединения и части 16-й армии, которая под прикрытием Сообщения ТАСС от 13 июня 1941 года тайно перебрасывалась из Забайкалья. В составе этой армии 1370 танков. Сюда же тайно перебрасывается и 19-я армия. В ее составе 484 танка. Всей этой массе советских войск противостояли войска Румынии (60 танков).